На старшую дочь Александру Степановну он не мог во всем положиться, да и был прав, потому что Александра Степановна скоро убежала с штабс-ротмистром, бог весть какого кавалерийского полка, и обвенчалась с ним где-то наскоро в
деревенской церкви, зная, что отец не любит офицеров по странному предубеждению, будто бы все военные картежники и мотишки.
Теперь, наверно, дед стоит у ворот, щурит глаза на ярко-красные окна
деревенской церкви и, притопывая валенками, балагурит с дворней. Колотушка его подвязана к поясу. Он всплескивает руками, пожимается от холода и, старчески хихикая, щиплет то горничную, то кухарку.
Князь был готов на все и несказанно обрадовался, когда услыхал, что тетушка желает принять его к себе управителем. Он сейчас же подал в отставку, снял квартальницкую форму и переселился в тетушкино имение, где приучался к хозяйству под ее непосредственным руководством и для того ездил с ней вдвоем в кабриолете без кучера, а жил во флигеле, но потом в один прекрасный день переведен в дом и обвенчан с хозяйкою в их
деревенской церкви, точно так же скромно, как Д* обвенчалась у себя с французом.
И грубые матросские лица, загорелые и обветрившиеся, эти небольшие, приземистые фигуры, крепко державшиеся на покачивающейся палубе своими мускулистыми, цепкими, босыми ногами, видимо, выражали торжественность настроения и вместе с тем удовлетворенность, что праздник справляется честь-честью и словно бы переносит их туда, на далекую холодную родину, напоминая заваленные снегом избушки и маленькую
деревенскую церковь.
После этих слов Форов незлобиво простился и ушел, а через десять дней отец Евангел, в небольшой
деревенской церкви, сочетал нерушимыми узами Подозерова и Ларису. Свадьба эта, которую майорша называла «маланьиной свадьбой», совершилась тихо, при одних свидетелях, после чего у молодых был скромный ужин для близких людей. Веселья не было никакого, напротив, все вышло, по мнению Форовой, «не по-людски».
Но странное дело… Там, в убогой
деревенской церкви, забившись в темный уголок, я молилась горячо, забывая весь окружающий мир… Здесь, в красивом институтском храме, молитва стыла, как говорится, на губах, и вся я замирала от этих дивных, как казалось мне тогда, голосов, этой величавой торжественной службы…
Неточные совпадения
Он пошел к Вере, но ее не было дома. Марина сказала, что барышня ко всенощной пошла, но только не знала, в какую
церковь, в слободе или в
деревенский приход на гору.
Он ехал берегом широкого озера, из которого вытекала речка и вдали извивалась между холмами; на одном из них над густою зеленью рощи возвышалась зеленая кровля и бельведер огромного каменного дома, на другом пятиглавая
церковь и старинная колокольня; около разбросаны были
деревенские избы с их огородами и колодезями.
Но деревни были у села в загоне; в площадных доходах, например, не принимали участия;
деревенские крестьяне почти никогда не выбирались в вотчинные должности и даже в
церкви по праздникам стояли позади, оттесняемые щеголеватым сельским людом.
Рождество Христово было у ней храмовой праздник в ее новой, самой ею выстроенной
церкви, и она праздновала этот день со всевозможною
деревенскою пышностью.
— Ты гляди, — говорит, — когда
деревенская попадья в
церковь придет, она не стоит, как все люди, а все туда-сюда егозит, ерзает да наперед лезет, а скажет ей добрый человек: «чего ты, шальная, егозишь в Божьем храме? молись потихонечку», так она еще обижается и обругает: «ишь, дурак, мол, какой выдумал: какой это Божий храм — это наша с батюшкой
церковь».
Отец княгини Варвары Никаноровиы был очень бедный помещик, убогие поля которого примыкали к межам князя Льва Яковлевича. Мать бабушкина была очень добрая женщина и большая хозяйка, прославившаяся необыкновенным уменьем делать яблочные зефирки, до которых жена князя Льва Яковлевича была страстная охотница. На этом княгиня и бедная дворянка заинтересовались друг другом и, встретясь в
церкви, познакомились, а потом, благодаря
деревенской скуке, скоро сошлись и, наконец, нежно подружились.
В приходе был праздник, и
деревенскому дворнику, купцу 2-й гильдии Василию Андреичу Брехунову, нельзя было отлучиться: надо было быть в
церкви, — он был церковный староста, — и дома надо было принять и угостить родных и знакомых.
Вместе с городским гардеробом Ониська привезла с собою легкость городских нравов и презрение к
деревенской необразованности. Держала она себя с соседями заносчиво, употребляла в разговоре никому не ведомые слова, ела в пост скоромное и даже в одно воскресенье — смешно сказать — явилась в
церковь с синим пенсне на носу, за что Александр получил от священника, отца Анатолия, строгий выговор.
Раз я видел, сюда мужики подошли,
Деревенские русские люди,
Помолились на
церковь и стали вдали,
Свесив русые головы к груди...
Деревенские приличия или, вернее,
деревенская порядочность строго преследует всякое поползновение к нарушению в
церкви благоговейной тишины.
Небольшая, но красивая и богатая институтская
церковь сияла золоченым иконостасом, большими образами в золотых ризах, украшенных каменьями, с пеленами, вышитыми воспитанницами. Оба клироса пока еще пустовали. Певчие воспитанницы приходили последними. Я рассматривала и сравнивала эту богатую по убранству
церковь с нашим бедным, незатейливым
деревенским храмом, куда каждый праздник мы ездили с мамой… Воспоминания разом нахлынули на меня…
Отчего же тут вот, в этой Гефсимании, размякла его душа? Неужели там, у Троицы, ему чуть не противно сделалось только от нищих, мужичья, простонародной толкотни и шлянья по
церквам и притворам? Кто же он-то сам, как не
деревенский подкидыш, принятый в сыновья крестьянином и его старухой? Или чистая публика охладила его, не позволила отдаться простой мужицкой вере? Все эти брюхатые купцы, туполицые купчихи, салопницы, барыни и их приятели, откормленные монахи и служки в щеголеватых триповых шапках?
Сергей Андреевич подошел к стоявшему против
церкви ветхому домику. Из-под обросшей мохом тесовой крыши словно исподлобья смотрели на
церковь пять маленьких окон. Вокруг дома теснились старые березы. У церковной ограды сын Сергея Андреевича гимназист Володя играл в городки с
деревенскими ребятами.
Луч ли веры, освещавший его молодость и заставлявший некогда горячо молиться в
деревенской, позолоченной отблесками угасающей вечерней зари
церкви, снова закрался ему в душу, или мысль, как молния сразившая апостола Павла по дороге в Дамаск, промелькнула в уме и указала на единственный, отчаянный исход спасти горячо, безумно любимую женщину — сказать мудрено, но чудо совершилось, и вольнодумец-артист медленно опустился на колени перед священником и голосом далеко непритворным сказал...